«Так ведь мы эта самая чудь и есть», — сказал белоголовый дедушка и повернул кран самовара. Зажурчал самовар, как родничок, тугая серебряная струя забилась в моей синей чашке.
Вот так же, бывало, чаевничая, записывал я предания и в нежном нашем Заонежье, и в суровом Поморье. Сквозь лесные дали Пудожского края пришел я в сказочно живописное Каргополье, где в меловых скалах струится лебединая река Онега, пошел дальше, навстречу утренней заре. И всюду встречались мне легенды о «чуди белоглазой». То это были робкие подземные жители, то свирепые воинственные великаны. А там, за Уралом, в селении зырян-оленеводов, молодой зоотехник поведал мне о чуди—чудо-мастерах медного литья. Отлитые ими фигурки воинов с головами лосей еще находят на местах древних городищ.
Поморы — прославленные русские северные мореходы — рассказывали мне о недавних якобы нападениях чуди, вооруженной луками, стрелами с костяными наконечниками, на корабельных людей, сошедших на берег, вот, пресной воды у родничка набрать!
А тут ласковый с льняной бородкой старичок на мой вопрос о легендарном северном народе подвигает мне голубую с золотистым ободком чашку: «Мы вепсы, чудь, так нас называли еще на моей памяти... Топленого молока хочешь?»
Ученые-этнографы установили, что предками современных вепсов была летописная «весь», упоминаемая в первом своде русских летописей — «Повести временных лет» — как дружественный, союзный славянам народ.
Вепсские воины принимали участие в походах князя Олега...
Вепсы ныне небольшая народность. Живут они в сопредельных местностях северо-восточной части Ленинградской и на северо-западной окраине Вологодской областей. В Карелии вепсские села — Шокша, Шелтозеро и Рыбрека расположены на юго-западном побережье Онежского озера.
Места здесь красивые и привольные: вечнозеленые боры, синее Онего, золотые пески побережья да розовые скалы...
Дорога в глубь страны вепсов, потомков летописного древнего племени, стелется все вверх по уступам огромной Шокшинской возвышенности, что расположена на водоразделе озер Ладожского и Онежского. Я еду из Петрозаводска на юг, и гудящее под колесами машины шоссе алеет, как разостланное на десятки километров полотнище кумача. На обочинах, в сырой тьме елей, ало полыхают скалы, горят валуны, угольками тлеют малые камни. Так и просятся они в руки доброго, взыскательного мастера! Недаром издавна славятся вепсы как шлифовщики камня и резчики-«словорубы».
Здешняя деревня — это гул тесового настила под ногами, высокие дома в седине узорчатой резьбы. Это и морозный блеск железной поковки на дверях: узорных петель-жико-вин, накладных замков с просечным орнаментом, поблескивающим подложенной под кузнечное узорочье слюдой.
Вепсы невысоки ростом, светловолосы и голубоглазы. Старики здесь ласковы и любопытны, как дети, а застенчивые ребятишки молчаливо ловят каждое слово, когда дед или бабушка заговорят о таинственном и многоцветном, как сказка, прошлом.
Вепсский язык сродни карельскому, особенно южным его говорам. Предания, былички рассказаны мне по-русски.
Характер русской речи здешних сказочников — инверсии, вкрапление «чудских» слов-жемчужин — я сохранил в этих сказах, написанных по мотивам услышанных в вепсских деревнях легенд.
