Версия для печати > НЕЗАБЫВАЕМАЯ НОЧЬ

Наполненные до предела интересными событиями, дни в Артеке проходили незаметно. Приближался день окончания нашей смены. Казалось, что мы приехали совсем недавно. А уже пора было собираться домой.
За три дня до отъезда нашему отряду предстояло совершить восхождение на вершину Аюдага с ночлегом. Накануне похода вожатая провела с нами инструктаж.
— Ребята, — сказала она, — советую каждому из вас взять тетрадку и карандаш, чтобы вести подробную запись похода, то есть дневник. Так делали великие русские путешественники Пржевальский, Семенов-Тян-Шанский, Арсеньев и другие во время своих путешествий.
После вечернего чая по извилистой тропинке шириной в ладонь выступили лошадь и два ослика, навьюченные радиостанцией, одеялами и подушками. Следом за маленьким караваном отправился и наш отряд. По петлявшей среди утесов тропинке мы взбирались все выше и выше, отчего казалось, что море опускается. Выбравшись на седло Аюдага, остановились на короткий привал. Легкий ветерок приятно освежал наши вспотевшие лица. Усталые, мы присаживались на камни, гремя алюминиевыми фляжками, но вожатая Шура не разрешала этого делать.
— Мы сейчас альпинисты. А у альпинистов правило: при подъеме не садиться, чтобы не устать, — сказала она.
От седла мы начали карабкаться вверх. Теперь тропинка вела нас среди могучих дубов и грабов. На склоне сделали второй привал. И снова Шура не разрешила нам садиться.
Солнце готовилось скрыться за горизонтом. К 9 часам вечера мы достигли самой высшей точки Аюдага, равной 570 метрам над уровнем моря. На уютной лужайке устроили бивак. Быстро натаскали хвороста и разожгли костер, а отрядные повара принялись готовить ужин. Радисты установили антенну и что есть силы стали поочередно кричать в микрофон: «Я «Медведь»! Я «Медведь»! Перехожу на прием! Перехожу на прием!» В небольшом ящичке что-то скрипело, урчало, завывало, а ответа не было. Но вскоре сквозь писк и грохот до нас донеслось: «Я Артек! Я Артек! Как вы себя чувствуете? Перехожу на прием». Вожатая Шура ответила: «Все чувствуют себя хорошо. Вас плохо слышно». Слышимость улучшилась. Из Артека специально для нас передали концерт грамзаписи.
Шаловливый ветерок ворошил оранжевые языки пламени. Повара перед каждым из нас поставили алюминиевые миски с картофельным супом, сильно отдававшим дымком. На второе была подана изрядно подгоревшая рисовая каша, а на третье — кислый-прекислый чай со сливовым экстрактом. Подшучивая над поварами, все ели с аппетитом. А некоторые просили добавки: «Налейте мне еще супа с дымком!», «А не осталось ли там поджаренной каши?», «Хочу выпить еще кружечку с вареньем «вырви глаз»!»
После веселого ужина Шура повела нас на мыс Аюдаг. Мы двигались цепочкой, держа друг друга за руки. Внезапно перед нами открылась незабываемая ночная панорама. По морю медленно плыл сверкающий огнями пароход. Он был очень большой, а нам с огромной высоты казался игрушечным. Виднелись гирлянды огней Нижнего и Верхнего лагерей, освещенный дворец Суук-Су, где отдыхали испанские дети. Хотелось стоять долго-долго под яркими крупными звездами, сверкающими как алмазы на черном бархате неба, и смотреть, смотреть вокруг себя на далекие огни и освещенное таинственным фосфорическим светом море. Мне почудилось, что я попал в какую-то сказочную страну. Казалось, что сейчас произойдет что-то необыкновенное. Но ничего необычного не произошло. Вожатая сказала, что нам пора спать, и повела нашу цепочку той же тропинкой к бивачному костру.